|
|
| ::
|
Во многих местах также встречаем мысль, что ныне в России лучше, чем прежде. Любопытна в этом отношении выходка дедушки, который говорит, что "в прежнее время люди охотнее упражнялись нынешнего в разговорах, касающихся поправления того-сего; разговоры же сии вели вполголоса или на ушко, дабы лишней какой беды оные кому из нас не нанесли; следовательно, громогласие между нами редко слышно было; беседы же получали от того некоторый блеск и вид вежливости, которой следы не столь приметны ныне; ибо разговоры, смех, горе и все, что вздумать можешь, открыто и громогласно отправляется". Далее дедушка "для изъяснения сего говорит, будто мысли и умы, долго быв угнетены под тягостию тайны, вдруг, яко плотина от сильной водополи, прорвались" {"Соб.", ч. II, стр. 157.}. Вообще Екатерина выставляла как великое преимущество своего царствования то, что она позволяет говорить все, что угодно, и каждый почти стихотворец ее времени восхвалял ее особенно за это. Даже Вольтер воспевает монархиню:
Qui pense en grand homme et qui permet qu'on pense {*}33.
{* Которая мыслит как великий человек и разрешает мыслить другим (фр.).-- Ред.}
Императрица, разумеется, охотно позволяла говорить, зная, что от этих разговоров ничего дурного быть не могло и что чем больше, чем беспрепятственнее говорят, тем меньше обыкновенно делают. Но она же смеялась над сплетнями и над людьми, которые умничали, равно как и над теми, которые выражали свое неудовольствие, не понимая дела. Так, например, в "Былях и небылицах" {"Соб.", ч. V, стр. 140.} рассказывает она об одном человеке, который "мысли и понятия о вещах, которые сорок лет назад имел, и теперь те же имеет, хотя вещи в существе весьма переменились. Например, он не едет жить в деревню, боясь разбойников по большой дороге, и о бывших говорит, как будто ныне состоялись. Поныне еще жалуется на несправедливость воевод и их канцелярий, коих, однако, уж нигде нет; жалуется на внутренние пошлины по городам, как притесняющие торги, хотя сняты в 1753 году...", и пр. Но особенно сильно восстала она против свободоязычия по поводу вопросов Фонвизина. Самые ответы на эти вопросы, напечатанные в III части "Собеседника" {"Соб.", ч. III, стр, 162--166.}, свидетельствуют, что вопросы не были приятны императрице. Тем не менее она не только их напечатала, но даже отвечала на них. Только ответы эти такого рода, что большая часть из них уничтожает вопросы, не разрешая их; во всех почти отзывается мысль, что не следовало об этом толковать, что это -- свободоязычие, простершееся слишком далеко. Например, самый первый вопрос: "Отчего у нас спорят сильно в таких истинах, кои нигде уже не встречают ни малейшего сомнения?" получает такой уклончивый ответ: "У нас, как и везде, всякий спорит о том, что ему не нравится или непонятно". Второй: "Отчего многих добрых людей видим в отставке?" разрешается: "Многие добрые люди вышли из службы, вероятно, для того, что нашли выгоду быть в отставке".
|
|
|
|
|