|
|
| ::
|
Когда сие ему сделает хотя небольшую боль, то вероятнее всех ученых доказательств из собственного своего опыта познает он, что оскорблять чувства, следовательно, и нежить,-- можно" {"Соб.", ч. IV, стр. 13.}. Вероятно, испуганный таким тоном, невежда более не являлся в "Собеседник" с своими сомнениями. По поводу предисловия к "Истории Петра Великого" написано прошение к гг. издателям, чтобы они не отягощали публику сочинениями, которые писаны языком неизвестным; в прошении есть и разбор некоторых фраз, не согласных с духом русского языка {"Соб.", ч. VIII, ст. IV.}. В той же книжке "Собеседника" помещено письмо46, представляющее набор каких-то слов без смысла, в виде пародии на сочинения Любослова {Ibid., ст. X.}. В последней книжке последней статьей помещено мнение о разделении российских согласных букв в рассуждении правописания з и с {"Соб.", ч. XVI, ст. XII.}. Здесь решено то, что ныне и принято, т. е. чтобы пред твердыми писать з, а пред мягкими с. Только странно, что здесь твердые (б, д) называются мягкими, а мягкие (п, т), наоборот, твердыми. Есть еще в I части маленькая заметка о правописании слова драма.
Более значительны статьи Фонвизина: "Опыт российского сословника" {"Соб.", ч. I, ст. XXIX; ч. IV, ст. XII; ч. X, ст. VIII.}, с ответом на критику его против Любослова {"Соб.", ч. III, ст. XI.}, и "О древнем и новом стихотворении" Богдановича {"Соб.", ч. II, ст. XVIII; ч. III, ст. II; ч. V, ст. III; ч. VIII, ст. II.}. Эти произведения, впрочем, так известны, что о них нет нужды говорить здесь, тем более что статьи Фонвизина заключают только определения слов, а статьи Богдановича состоят почти из одних выписок стихов Ломоносова.
Из произведений, имеющих предметом своим литературу, можно еще остановиться на письме Именотворителя {"Соб.", ч. XIII, ст. II.}. Автор доказывает здесь важность имен в повестях особенно чувствительных. "Одно имя Моннимии и Аемониды,-- говорит он,-- в изобильные слезы нежную красавицу или сладкосердного молодца повергнет". Если же "сочинитель без вкуса станет описывать злосчастнейшие приключения, но называет героев своих Брандышевыми, Брандаусовыми и Клонтубасовыми, то впечатление теряется, и хотя никто оспорить не может, что Брандаусов и Клонтубасов имеют столько же права быть несчастными, как какого бы имени христианин ни был" {"Соб.", ч, XIII, стр. 10.}.
Для избежания этого неудобства Именотворитель предлагает свои услуги, так как он набрал до семисот французо-русских имен для романов да для ученых сочинений триста имен, содержащих каждое не менее тринадцати букв, чрез что в читателе возбуждаются доверенность и уважение. Много имен также собрано и для стихов, и притом они так остроумно сложены, что, по требованию стиха, можно и выпустить или прибавить слог совершенно незаметно. Важность имен доказывается здесь, между прочим, и тем, что есть много комедий, в которых всю соль составляют имена, изображающие собою характер лиц.
|
|
|
|
|