|
|
| ::
|
Сам Дедушка ваш перестанет Собеседника читать. Неужели его забавы вам не драгоценны? Он удостоивал наше периодическое сочинение своим чтением, иногда и улыбкою. Если вы столь хладнокровны, что не занимаетесь тем, что такому почтенному прародителю преподавало хотя четверть часа в сутки удовольствие, то знайте, государь мой, что публика инаково о нем чувствует: любопытство и почтение он вдруг в ней возродил. Расстаться с ним будет дело нелегкое, а заменить такую особу будет некем. Вспомните также, что осень наступила и что при благотворительном каминном огне чтение ему будет день ото дня становиться нужнее. Если бы псовая охота Дедушке вашему приятным упражнением была, то и в таком случае кашель его из памяти вашей выйти не долженствует; почему как лучшей нашей подпоры ваш долг есть не допускать, чтоб Собеседник скучным творением сделался. С должным почтением испрося дозволение, вторую пословицу здесь представлю: Рассердясь на блохи, да одеяло в печь! неужели сие с вами сбылось? Петры Угадаевы1 были, есть и будут, но их существование вас всех менее удивлять должно, ибо самые ваши сочинения их более рождать удобны. Писать хорошо, шутливо, приятно, притом новые совсем мысли, в новом одеянии представленные, везде соль, дальновидность, глубокомыслие и густомыслие соединясь, ваши сочинения отличают от прочих; как же не привить желания отгадать сочинителя, прародителя его, братьев и знакомых ему, и проч. и проч. и проч. Противное столь же естественно, как обратное течение реки. Сегодня я встретил одного идущего из типографии, куда и я для отнесения моих бедных творений шел, который неведомо какими судьбами проведал о злосчастном вашем для нас намерении. Любопытство мое, чтоб узнать, кто он таков, тем более возросло, что я увидел его слезы изливающего. Вспомня, что есть (не помню, однако, в которой части света) одно государство, народ коего почитается весьма просвещенным. У него такой обычай, что все обо всем и у всякого спрашивают, знаком ли кто или нет, стар ли или молод, знатен ли или нет, печален или весел, до того дела нет; но встреча уже, по их мнению, дает им право вопрошать. Я, поблагодарив тогда память свою, которая не всегда так удачна и услужна бывает, воспользовался ободрительным примером и спросил у встречного мне плачущего, кто он таков и о чем плачет?
NB. Два вопроса довольно вольные; но, к счастию моему, приняты снисходительно.
"Я,-- ответствовал мне он, -- не вовсе внук того Дедушки, коего отъезд из града Петрова будет чувствителен всем читателям Собеседника, ибо я хотя желаю быть его внуком, но, чтоб оным быть, желания, видно, одного не довольно. А плачу о том, что он отъехал и что я лучшего своего удовольствия лишен буду; ибо я за тем и теперь в типографию заходил, чтоб проведать, скоро ли пятая часть Собеседника выйдет. Приятель мне, типографии наборщик, быв убежден моею и кума моего, а его товарища, просьбою, показал мне присланные от сочинителя "Былей и Небылиц" листы, почему и сведал я, чем угрожаются читатели, и о сем-то я, как вы видите, и горюю".
|
|
|
|
|