|
|
| ::
|
Это да, как говорят, уже и было бы сказано, но противная партия слишком сильна, и так как по закону нельзя сказать нет, то и дело было заброшено в бездну забвения, из которой я уже не в силах извлечь его, если ваше величество не повелит этого по своей любви к справедливости. Простите, государыня, если я прибегаю к этому, и ваше величество, без сомнения, заметит, что я достаточно выстрадала и что здесь с моей стороны нет ни алчности, ни насилия. Я слишком ценю драгоценное употребление вашего времени, чтобы входить в подробности, что может быть не в пользу моей дочери. Повергаю себя к стопам вашего величества с чувствами несокрушимого уважения, которое дает мне честь называться
вашего величества
покорнейшей и вернейшей подданной
княгиней Дашковой.
Января 14. 1794 г.
Письмо Екатерине II
о финансовых делах дочери
9 июля 1794 г.
Всемилостивейшая государыня.
Свойственно правосудие вашему величеству как государю мудрому, пекущемуся о своих подданных, свойственно вам и милосердие как душе благотворной и жалостливой, почему и осмеливаюсь, припадая к стопам вашего величества, просить усовершить правосудное решение ваше касательно данной записи дочери моей, узаконив меня опекуном оного имения, дабы я могла продать оное для заплаты ее долгов и, если можно, спасти из оного нужное малое ей пропитание и чтобы я безвинно не доведена была и сама до разорения, ибо великая разница продать с рассмотрением или чтобы ненасытные пиявицы marchande de mode французские, схватя имение, с публичного торгу проданное за бесценок, растащили, я и так расстроила свое состояние, а паче дух мой от такого рода беспокойствия расстроен. Ваше величество, сделав сию милость, подадите мне способ, как законные долги дочери моей заплатить, так и возвратите спокойствие мое, которое при таких беспорядках существовать не может. Пребываю с непоколебимою верностию
вашего величества,
всемилостивейшая государыня,
верноподданная
княгиня Дашкова.
P. S. Скорее своей благодетельнице, чем своей государыне, я адресую эти строки. Вы, государыня, всегда читали в моем сердце и моих мыслях, зачем же скрою я от вас дело, которое заставляет меня еще раз прибегать к вашей доброте. Моя дочь, отправляясь за границу, оставила мне список своих долгов в 14 000 р., а оказывается теперь более 30 000, и чтобы успокоить своих кредиторов или заглушить их, она оставила у многих подписанные счеты и вексели на ту же сумму. Несмотря на мое запрещение, она заехала в Варшаву, где наделала долгов, сумму которых я не знаю. Третьего дня, не будучи предупреждена ни одной строчкой письма, я получаю из Кенигсберга вексель в 12 т. руб. к уплате через 15 дней. Ваше величество может судить, насколько такая неожиданность могла смутить особу, которая, привыкши к порядку и к уважению своих обязательств, оказалась захваченной врасплох; я не знаю, ни как заставить ее возвратиться, ни как обуздать ее безумную расточительность. Но я знаю, что, если я не приму мер, она разорит меня; я уже продала все, исключая земель, но тяжело лишаться много и находиться в тревоге в таких летах, когда начинаешь слабеть, и все это совершенно незаслуженно.
|
|
|
|
|